На следующих страницах:
Роже Кайуа. Социология
палача
К.А. Левинсон. Палач
в средневековом городе
А.Е. Махов
Палач Бога
Махов А.Е. HOSTIS
ANTIQUUS: Категории и образы средневековой
христианской демонологии. Опыт словаря. -
М.: Intrada, 2006, с. 306-309.
(публикуется с разрешения автора и издательства
Intrada)
Идея, что демоны и
сам дьявол могут выполнять назначенные Богом наказания, — т. е. служить, а не
противостоять ему, — была, при всей ее несовместимости с представлением о
дьяволе как злейшем враге Бога, настолько обычной, что
Вейер, отдавая четвертый чин инфернальной иерархии
«карателям злодеяний» — палачам Бога, оставляет эту позицию без комментариев,
как не требующую разъяснений (Об обманах, гл. 23, § 4).
Ведь и ветхозаветный Бог говорит: «Я творю губителя для
истребления» (Ис. 54:16); «Возмутитель ищет только зла;
поэтому жестокий ангел будет послан против него» (Притч.
17:11),—и действительно, за то, что Давид устроил перепись населения, Бог
посылает к нему «Ангела-истребителя » (1
Пар. 21:15); к Саулу же был послан «злой дух» (1 Цар.
16:14).
Раннехристианская культура все-таки испытывала некоторое затруднение
с совмещением в образе дьявола этих двух ролей — врага Бога и исполнителя
его наказаний. В ранних текстах в качестве палачей
нередко фигурирует некие таинственные, неназываемые существа («некие
ужасные лицом » и т. п.). Такова, например, история из «Речений старцев
», рассказанная неким старцем, который продавал в городе слепленные им горшки.
«Случилось ему сидеть перед воротами некоего богача, который в это время
умирал. Сидит этот старец — и видит черных коней, а на них — всадников
черных и ужасных, и у каждого из них в руке было по
огненной палке. Приблизившись к воротам, они оставили
коней снаружи и все торопливо вошли в дом. Больной же,
увидев их, возопил громким голосом: "Господи, помоги мне". Они же говорят
ему: "Теперь, когда солнце для тебя затмилось, ты вспомнил Бога? Почему
же доныне, пока светил тебе свет дня, ты не искал его? В
этот же час нет тебе ни надежды, ни утешения"» (Речения
старцев: Vitae patrum, Lib VI, Libell. 13. 14. Соl.1012).
Создается
впечатление, что рассказчик сознательно избегает определения
природы этих всадников; наделяя их несомненными демоническими чертами
(чернота, ужасный вид), он в то же время не решается назвать их демонами
— как, впрочем, и ангелами.
Существовало, однако, и представление, что наказание (в загробном мире)
вершат именно ангелы. Климент Александрийский, комментируя то место из
«Государства» Платона, где
говорится о «диких людях, огненных на вид», вершащих в преисподней наказание над
злодеями (кн. X, 615Е), поясняет: «Эти некие огненные люди означают у него
ангелов, которые хватают и наказывают злодеев...» (Климент
Александрийский. Строматы. Lib. V,
сар. XIV. Соl 134).
Иные же
авторы без колебаний отдавали лицензию на наказание демонам.
Еретики, пишет Иероним, передаются для наказания «врагу и мстителю (ultor)
дьяволу, который сам навлекает на них бедствия » (Иероним.
Комментарий на книгу пророка Михи. Соl. 1162). Демоны
«несут иго рабства, им приказано служить палачами...
Апостолы используют дьявола как палача... Бог помощников-ангелов посылает святым
во спасение; когда же хочет кого покарать, то отправляет демонов», — говорится в
проповеди, ложно приписываемой Иоанну Златоусту
(Проповедь на книгу Иова III. 2.
Соl. 571-572).
308
Итак,
демоны — «слуги Божьей мести, исполнители его правосудия и палачи (tortor)» (Вейер,
Об обманах, гл. 24, § 15). Одно из определений-имен
дьявола у Вейера (имеющее в виду как раз упомянутую
душевную пытку Саула) так и гласит: «Божий дух, в силу службы своей именуемый
палачом Бога (Dei carnifex) (Об
обманах, гл. 21, § 20). Демоны рыщут в нижних регионах воздуха, «ожидая
приказаний Бога, исполнителями коего они являются, чтобы искушать или карать
людей, согласно желаниям Бога, и не иначе» (Вейер,
Об обманах, гл. 24, § 8). Демоны
«посланы Богом для исправления злых и для наказания осужденных»
(Шпренгер, Инститорис,
115).
Особенно
подробно эта тема разработана в демонологии Лютера, который,
различая в отношении Бога к человеку область гнева и область блаженства,
полагал, что в гневе Бог наказывает человека руками дьявола. Бог
использует дьявола как «своего палача (Henker),
посредством которого он осуществляет свои наказания и
изливает свой гнев» (Лютер, V, 839,1109); дьявол — «палач
на службе у нашего Господа » (Застольные
беседы, I, 722).
Существовало множество легенд об исполнении демонами праведного наказания над
грешниками. Когда некий злодей пытается изнасиловать св. Агнессу, «дьявол
хватает его за горло и удушает, так что тот падает мертвым»
(Яков Ворагинский. Золотая
легенда: Житие св. Агнессы).
Якоб Буркхардт приводит два итальянских сюжета на эту тему: «в ночь перед
сильным наводнением в долине Арно (1333) один из святых пустынников,
живших на берегу у Валломброзы, услышал из своего скита дьявольский гам,
перекрестился, подошел к двери и увидел мчавшихся мимо черных, ужасных
всадников в полном вооружении. В ответ на заклятие старца один из рыцарей
обратился к нему с такой речью: "мы идем утопить, если Господь это
допустит, Флоренцию за ее грехи"... С этим можно сравнить венецианское видение,
относящееся почти к тому же времени (1340), которое послужило темой для
удивительной картины некоего великого мастера венецианской школы,
вероятно, Джорджоне: галера, полная демонов, с быстротой птицы приближается
по охваченной бурей лагуне, чтобы погубить город, погрязший в грехе; но
трое святых, неприметно взошедших на барку бедного рыбаря,
своими заклятиями погружают демонов и их корабль в бездну
вод» (Буркхардт, 448).
309
По
отношению к монахам с их обычно мелкими прегрешениями демоны выступают в роли не
столько палачей, сколько суровых воспитателей. Цезарий
Гейстербахский (Диалог о чудесах,
170) рассказывает о том, как монах, отведавший запретного
мяса, был растянут дьяволом, «как покров, на крыше колокольни», —дьяволу «было
разрешено напугать, но не убить его», и «монаху пришлось громко воззвать к
братии о помощи».
В XVI-XVII вв.
метафора демона-палача достигает натуралистической зримости в связи с общим
упрощением образа дьявола: из хитрого искусителя Средневековья он все больше
превращается в кровавого разбойника-убийцу, который если и вершит Божий суд, то
с непомерной, неадекватной жестокостью, которая сама по
себе — а отнюдь не в качестве воздаяния за грехи — служит
предметом завороженного интереса авторов «ужасных историй о дьяволе» —
жанра, получившего широкое распространение в литературе этой поры. В
качестве примера можно привести «Ужасную и истинную историю, произошедшую в
городе Сольере, в Провансе» (опубл. в Париже в 1619 г.). Юноша, давший клятву
стать священником, нарушил ее и собрался жениться «на юной
гугенотке». Перед церемонией жених вошел в комнату дома невесты и увидел
«у постели маленькую девочку лет двух, а рядом с ней — огромного человека,
одетого в черное, который мучил малое дитя...»; жених вмешивается, «и
тогда этот человек бросается на него с яростью и говорит
ему такие слова: "За тобой-то я и пришел". Произнеся это, он бросил его грубо на
пол, разорвал ему штаны, схватил его да срамные части,
вытащил из кармана нож и отрезал ему гениталии под самый
корень...»; затем «злой дух» перерезает горло девочке, а
«инструмент» своей жертвы режет на «ломти и кружочки», разбрасывая их
по комнате, в центре которой «вешает детородные части и кишки ».
Мораль, которой завершается эта история, не оставляет никакой ясности, а
лишь напускает тумана: «Все это произошло по таинственной случайности, а
также в силу жестокости дьявола, которому Бог дал на то попущение по
основаниям, в которых нельзя найти никакого основания, ибо невозможно судить о
тайнах Неба » (цит. по: Симонин, 22-23).
|
|